«Мелкое на Бугаях»...

Миус, скованный последними февральскими морозами, за мостом, что у хутора Едуш, вырывается из-подо льда на волю. Сколько помню, здесь даже в лютые морозы оставалась полынья. Быстрое течение не давало замерзнуть. В этом месте, по правому берегу, по большому оврагу, спускающемуся с горы, ливневые потоки несли камни и песок, образуя отмель, которая на три четверти и перекрыла реку. Стою на мосту, смотрю на перекат, отлистывая в памяти страницы, пытаясь сравнить былое и настоящее этого уголка Приазовья, знакомого мне с детства.

Где чаще всего летним деньком в «доинтернетовскую эпоху» можно было встретить покровского пацана? Да на речке! Благо, на Миусе мест, располагающих к активному досугу на воде и у воды, было достаточно. Кто-то выбирал где помельче, скажем, «бредок», «мелкое у водокачки», «мелкое у Рубана»… Кто хотел понырять, «подрать» раков, шел «на обрывы», «на кладки», «на тарзанку» или «на мост».

Одно из популярных мест у нашей пацанячей компании был дикий пляж «на Бугаях». Бугаями тогда называли хутор Едуш. Почему? Не знаю. Быки - бугаи в огромном коровьем стаде, регулярно в полдень спускавшемся с пастбища на водопой к пляжу и распугивавшем всех купающихся и отдыхающих, в памяти моей не отпечатались. Так что версию об их причастности к «народному» названию хутора я не считаю основной. Может, у кого-то есть своя версия? Но это будет уже другая история, а мы вернемся к пляжу.

Здесь всегда летом было много отдыхающих. И детвора, и взрослые. Кто-то расстилал на берегу покрывало, а кто-то на газете раскладывал съестное - у воды аппетит всегда отменный.

Пацаны обычно обходились яблоками, дома предварительно набив ими карманы или накидав «за пазуху». А затем - ногу в раму взрослого велика (по другому - не достать до педалей) - и на речку. Любимая игра на мелководье - в «лытки». Этакие «догонялки». Бережок был каменисто-песчаным, вода чистая - камешки видно. И сильное течение. Когда-то, когда еще не было автомобильного моста рядом, на мелком каждый раз после паводка сооружали пешеходный мостик. Он был узким и шатким. Внизу, между сваями, словно в горной реке, бурлила вода. Затем, когда сделали надежную переправу, мосточка не стало, но сваи, обложенные огромными валунами, словно форштевни кораблей, продолжали пенить речную воду. Высшим пилотажем среди пацанов считалось, бросившись в эту стремнину, удержаться на течении, чтоб тебя не ударило о бревна или камни.

Считалось, что валуны принесло ливневыми потоками со склона. Но у моего деда была другая версия, он утверждал, что они - остатки каменной купальни, некогда расположенной в этом месте. Дед вспоминал с улыбкой, что еще будучи пацаном он с друзьями, прячась в прибрежных зарослях, с противоположного бережка подсматривали за тем, как купается панночка, входя в легком платье с зонтиком в руках по ступеням в речную воду.

Взяв с собой удочку, можно было быть уверенным, что «на жареху» что-нибудь да поймаешь. На мелководье мы с друзьями ловили песчанок и бубырей, где течение потише, где к воде склонились вербы, крючок-«проглотушку» атаковали себелята. Набравшись терпения, на течении можно было поймать селяву или голавля.

В иные засушливые годы Миус в этом месте настолько пересыхал, что его не то что вброд можно было перейти, а перепрыгнуть с камня на камень, почти не замочив ноги. Пока не было автомобильного моста, летом этот участок реки использовали во время уборки для переправы транспорта с зерном, спешившим от комбайнов на заготзерно. Обычно это были солдаты - в то время армию привлекали к уборке урожая. Для пацанов наступало золотое времечко - за домашние пирожки или яблоки можно было в кабине армейского «ЗИЛа» прокатиться от реки до ХПП и обратно, поменять их на погоны, кокарды, бляхи...

Копаясь в воспоминаниях, ловлю себя на мысли, что даже коровы или овечья отара с сотнями блеющих голов и оставляющая пляж после себя в не самом чистом виде, не вызывали тогда каких-то отрицательных эмоций и протестов. Течением унесло, дождиком смыло, ветерком сдуло…

С. Авдеенко

Фото автора