Афганистан остался в сердце навсегда

15 февраля 1989 года - день вывода советских войск из Афганистана, памятная дата, которая никого в России не оставит равнодушным. Афганскую войну прошли более 620000 советских военнослужащих, 147 из них сейчас - это жители Неклиновского района. Девяносто два воина удостоены званий Героя СССР и Героя РФ. Один из них - уроженец Таганрога генерал-лейтенант в отставке Владимир Лаврентьевич Неверов - принимал участие в открытии месячника оборонно-массовой работы в нашем районе. Он прошел путь от командира взвода до заместителя командующего армии. Служил в Закавказском и других военных округах, в Группе советских войск в Германии, в Центральной группе войск (Чехословакия). В 1982-1984 годах находился в составе ограниченного контингента советских войск в Афганистане, где командовал 101-м мотострелковым полком. Он рассказал о своем участии в Афганской войне.

- Владимир Лаврентьевич, в какой период вы оказались в Афганистане?

- Я находился там с января 1982 по апрель 1984 года, 27 месяцев. в качестве командира 101 мотострелкового полка. В Афганистан меня отправили с Дальнего Востока, где проходил службу после окончания академии им. М.В. Фрунзе. Это была первая замена нашего состава военного контингента в Афганистане. Военный совет утвердил мою кандидатуру по нескольким причинам: к тому времени у меня под командованием был развернутый полк, не имелось (что тогда было очень важно!) ни одного партийного взыскания, и командир, которого я менял, был родом из Хабаровска. Так я попал в абсолютно непривычные для меня условия - в провинцию Герат, в горную местность, где была наиболее сильна афганская оппозиция, можно сказать, в самое сердце душмании. Опыта боевых действий (если не считать два месяца в Праге в 1968 году) практически не было. А у меня под командованием 2270 человек и зона ответственности - три провинции. Первый бой принял 16 января 1982 года. Вот тогда я увидел и первого убитого солдата, которого привезли на командный пункт, и сам был обстрелян из пулемета. Всего провел 153 боевых операции, имел много взысканий, не поверите - за перерасход снарядов. Вникнув в ситуацию, которая складывалась в моей зоне ответственности, понял: войне этой конца не будет. Судил об этом по состоянию афганской армии, действиям афганского руководства на местах, негативному отношению афганцев к земельной реформе, которая спровоцировала рост числа оппозиции внутри страны. Неудивительно,

что сведения о предстоящих операциях против душманов, известные афганским военным, почти сразу становились известны противнику. Вооружены душманы были хорошо, действовали дерзко и доставляли нам немало хлопот. Вступать с ними в открытый бой смысла не имело. Они наносили неожиданный удар и исчезали, будто растворялись. Главным в этой ситуации было сохранить жизни наших ребят.

Поэтому мне пришла в голову идея использовать артиллерию всех орудий для огневой блокады кишлаков, в которых располагалась банда. Распределив площадь на квадраты для каждого орудия и миномета, была определена цель и ее координаты.

В течение трех дней и ночей по моей команде открывали огонь одно или два, а то и три орудия (миномет, установка) по своим целям. Боеприпасы применялись и боевые, и дымовые. Дымовые, в основном, по кишлакам. Система огня избрана методом улитки. Вот позже в Афганистане и появился термин «неверовская улитка». Благодаря ей в моем полку за весь период нахождения его в Афганистане были наименьшие потери среди личного состава.

- Однажды, несмотря на запрет командования, вы лично ходили на переговоры с главарем банды.

- Как я уже говорил, военными действиями эту войну было не выиграть. До сих пор уверен в том, что, приняв решение ввести наши войска в эту страну, руководители СССР не подготовили для этого почву. Надо было учитывать не только политические, но национальные и религиозные особенности этой страны и тот факт, что оппозиция - это значительная часть афганского народа, с которой надо было разговаривать и договариваться. Мы, войдя в Афганистан, не создали условия для мира, а оказались детонатором, взорвавшим ситуацию в стране. Многие командиры были против организации рейдов, ратовали за систему зон ответственности. Говорили так: «Определите мне район, дайте полномочия, и я наведу порядок, сумею договориться с душманами. Это были не опрометчивые обещания. Душманы, которым война осточертела не меньше, а больше, чем нам, шли на соглашения о перемирии. Показательный пример был и у меня. В окрестностях Герата действовало довольно большое формирование моджахедов во главе с Сайд Амир Ахмадом. Его банда обстреливала советские и афганские автомобильные колонны, особенно в районе «зеленки», за что я постоянно получал взбучку от командующего и от командира дивизии полковника Г.Я. Аношина (назначен вместо Б.B. Громова). Однажды ее удалось блокировать, и через три дня работы «неверовской улитки» командир моджахедов запросил переговоры. Я не мог отказаться от этой встречи. Мы говорили в палатке у Сайда. Он отметил, что понимает наше положение, и хотел бы жить в мире с нами. Переговоры длились около 6 часов с перерывом на обед. После обеда Ахмад развернул карту и стал показывать расположение складов, баз, кишлаков, в которых проживают душманы, и даже маршруты, по которым из Ирана доставляется оружие и боеприпасы. Но кто после этого оставит в живых командира полка? Да, покормили меня хорошо перед смертью, мелькнуло у меня в голове. А тут еще переводчик ненароком прошептал: «Товарищ полковник, а вас казнить хотят». Переговоры еще длились где-то около полутора часов. В результате мы заключили беспротокольный мир. Я обещал не проводить операций против его банды, а он заверил, что его люди не станут нападать на наши транспортные колонны, посты и другие объекты, что обеспечит порядок на своей территории. И слово он свое держал твердо. На длительное время в районе Герата установился мир.

Почему остался жив - не знаю до сих пор. Может быть, меня хранила молитва, написанная рукой жены, которую в тот день я взял с собой. Может быть, сказанные в последние минуту разговора слова о том, что если не вернусь сейчас, то по координатам сидящего в БТР наводчика моя артиллерия уничтожит весь кишлак вместе с моджахедами и мной. Но уже по возвращении из Афганистана в 1985 году я узнал, что Сайд Амир Ахмад перешел на сторону народной власти.

- Какие уроки вы усвоили на той войне?

- Свой боевой опыт я затем применил в подготовке личного состава частей, в которых служил дальше. Там, в Афганистане, я увидел, как нашему командному составу не хватает умений действовать в боевой обстановке. Мы не могли организовать взаимодействие войск, не могли толком вести разведку и не знали возможностей своей техники на поле боя. В своем полку я потом требовал, чтобы командиры подразделений знали всю имевшуюся в полку технику и могли ею управлять, умели действовать в условиях, приближенных к боевым.

После Афгана изменилось мое отношение к вере. Теперь я могу войти в храм, поставить свечи, вспомнить тех 39 парней моего полка, которых я не смог спасти. Я виноват перед их близкими. Единственное мое оправдание - я сделал все возможное, чтобы людские потери в моем полку были наименьшими. И главное, я уверен - у нас замечательная молодежь была тогда и есть сегодня. В нужный момент она умеет проявить свои лучшие качества.

Я безмерно благодарен сослуживцам, которые были рядом в Афганистане, моей жене, которая служила в госпитале на Кушке и принимала наших раненых ребят, всем, кто помог нам пережить это трудное время. Афганистан навсегда остался в моем сердце.

Беседовала И. Коржева.